В своей новой книге “Talking to GOATs” (с англ. – “Диалог с великими” – прим. пер.), ринг-интервьюер Джим Грэй окунается в воспоминания: рассказывает о своих интервью и опыте общения с самыми успешными и удивительными спортсменами современности.
Он упоминает интервью “Я перевожу свои таланты в Саут-Бич” Леброна Джеймса; его напряженный разговор в прямом эфире с Питом Роузом, который отрицал, что делал ставки против “Редс”; первое интервью с Мохаммедом Али, с которым они позже образовали прочную связь; работа радиоведущим совместно с Томом Брэди, продлившаяся 10 лет.
Но первая глава книги Грэя, вовлекающая читателя самыми запоминающимися моментами его репортёрской деятельности, полностью посвящена самому завораживающему и непростому субъекту книги – Майку Тайсону.
Ринг-репортёр платформы Showtime Джим Грэй побеседовал с The Athletic о Майке Тайсоне. Длительный разговор включает себя отрывки из его книги “Talking to GOATs”, руку к которой приложил ещё и Грэг Бишоп из Sports Illustrated.
Почему книга начинается с историй о Тайсоне?
Ещё до карантина было несколько вещей, которые время от времени происходили со мной: люди на протяжении нескольких лет расспрашивают меня об инциденте с ухом Холифилда, о Майке Тайсоне, о том, какой он. Интервью после откушенного кусочка уха, угрозы убить меня, или как он однажды сказал, что готов умереть, а потом поцеловал меня в щёку… Мы с Майком через многое прошли, и всё это, как описывает Майк в книге, сформировало нас, как “сенсационное дуо”.
Майк говорит, что среди друзей доверяет мне больше всего, и я очень ценю это, ведь я всего лишь был работником спортивный индустрии, который рассказывал о нём. Да, я начал книгу с его портрета – ведь это Тайсон – затем идут Пит Роуз, Брэди и “решение” Леброна. У меня сложилось такое мнение, что Майк – человек, который больше всех на слуху. Поэтому я поставил его первым.
Я был свидетелем всего, включая вечер (накануне Тайсон-Холифилд II – прим. авт.), когда Дон Кинг вручил Тайсону тот самый чек на 30 миллионов. “До завтра”, – произнёс Кинг. – “Главное – не вляпайся сегодня ни во что, брат мой. Просто не нервничай лишний раз”.
“Ладно”, – кивнул Тайсон, и мы отправились на выход из MGM Garden Arena, за которой была припаркована его новенькая Ламборгини на погрузочной платформе. В те времена, стоявшую на подобной платформе машину, извлекали и перемещали до и после парковки, а ещё там были столбики, которые служили защитой для автомобиля. Что ж, Тайсон всегда забывал про существование этих столбов… он въехал прямо в них, нанеся ущерб на 1000, может меньше, долларов. А стоила она – 350 тысяч.
Он выпрыгнул из машины, и, словно бейсболист Сэнди Конфах, со всего маху кинул ключи сотруднику охраны, весил который около 180 килограмм. “Да блин, забери у меня эту машину к чёртовой матери и увези её на фиг!”
“Как скажете, мистер Тайсон, – согласился мужчина. – Я её переставлю”.
Тайсон тут же злобно взглянул на него, выпучив глаза: “Что, твою мать, непонятного я сказал? – закричал он. – Я сказал, убрать её. Возьми её себе. Мне с ней не везёт”.
Тут вмешался Кинг: “Эй, брат, мой друг отдаёт тебе тачку. Забирай её, и хорошего дня тебе, удачи”.
Один из вопросов Тайсону в ринге после потасовки во втором бою с Холифилдом звучал так: “О чём ты думал?” И по ходу чтения возникают моменты, когда хочется задать аналогичный вопрос тебе. У тебя целая туча историй о Тайсоне: как он отдал машину даром, и как он растранжирил 800 тысяч после вечера в отеле Casears Palace, пока ты ужинал с Кингом. Так о чём же думал ты?
Такого нигде больше не увидишь. Не могу сказать, что я его осудил, я просто пытался осознать, что произошло. Это максимально необычно, и, можно даже сказать, непостижимо или удивительно. Стоишь и думаешь: “Это то, что хочет он, и это его право. Так почему это должно волновать кого-то?” А другая часть тебя удивляется: “Ничего себе. Кто интересно ещё мог бы столько потратить?” И никто другой на ум и в жизни не придёт.
Столько вопросов возникает в голове, на которые ты пытаешься ответить, а он в это время с улыбкой на лице снова что-то делает подобное. Так почему нам за него просто не порадоваться. Его ведь силком никто не заставлял, пьян он не был, под веществами – тоже. Он был в себе. Это было его желанием, но смотрелось всё это уникально.
Я мог бы посвятить всю книгу ему.
Впервые я встретил Тайсона ещё в середине 80-х, мы тогда с отцом – Джерри его звали – ужинали в Matteo, в Лос-Анджелесе. Я любил это место. Тогда там были Синатра, Сэмми, Дин Мартин. А ещё Люсиль Болл и Гэрри Мортон, Ал Дэвис, Уилт Чемберлейн, Фэрра Фосетт и Шугар Рэй Робинсон – величайший всех времен. И Тайсон, который был всё ещё подростком, сидел за столом недалеко, в центре происходящего.
… Он присоединился к нам и познакомился с моим отцом в тот вечер. И всякий раз, когда я видел Тайсона после этого, – а речь идёт о десятках лет, – он интересовался, как поживает мой отец. “Как там Джерри?” – спрашивал он.
Тот факт, что он запомнил имя твоего отца и всегда спрашивал, как у него дела, в то время как в его жизни царил полный хаос, демонстрирует, что он оставался человеком с большим сердцем. Что это значило для тебя?
При каждой нашей встрече, до смерти отца в 2013 году, первое, что я слышал от Майка: “Как там твой отец Джерри?” Каждый раз, когда приближался его бой. В нём кроется доброта невероятных размеров. Человек он непростой. Причём уровень интеллекта у Майка очень высокий. Он может взять и вдруг процитировать мемуары Days of Grace, на плече у него портрет Артура Эша – автора этой книги. Плюс он может перечислить основные убеждения Мао Цзэдуна, Шекспира, Наполеона, всех личностей такого калибра. Александра – тоже. Определённых религиозных лидеров в том числе.
Он крайне способный парень, с потрясающей памятью. Вспомните, что он выдал после боя: “My style is impetuous, my defense is impregnable”.
Заметьте, что он произнёс такой монолог после боя, а это сделать далеко не просто. Если бы передо мной стояла задача запомнить такой текст, имея на это полчаса, то у меня бы вряд ли получилось такое запомнить.
Вот, что я вам скажу о Тайсоне: он отвечал за свои поступки, безответственность – это не про него… Мне сразу приходит на ум письмо, которое он написал мне, пока отбывал наказание. Я находился у себя дома в Атланте и не ожидал, что получу весточку его рукописи объёмом 5 страниц. “Мистер Грэй, завтра меня отпустят на свободу, и я выйду из колонии, если признаюсь, что совершил изнасилование. Но я не насиловал эту женщину, и никогда не сознаюсь в том, чего не совершал.
Однако, за свою жизнь я совершил 4-5 поступков, которые страшнее того, в чём меня обвиняют, поэтому считаю, что я получаю сейчас по заслугам”.
В промежутке между 1992 и 1995 годами, ты получаешь письмо от руководства колонии Indiana Youth, в котором Тайсон откровенничает, что он “совершил 4-5 поступков, которые страшнее того, в чём меня обвиняют”. Моя челюсть отвисла, когда я прочитал об этом. А твоя что?
Мне казалось, что я знаю достаточно много о юности Майка [в Бруклине], но в тот момент я был в замешательстве: “Что же такого он натворил?” Я плохо разбираюсь в уголовном кодексе, поэтому не знаю, что по степени тяжести идёт после [насильственных действий сексуального характера], но я смекнул: “Ого, ничего себе! Это – карма. В прошлом он сделал кому-то плохо, и это сейчас вернулось к нему. Несмотря на то, что он утверждает, что непричастен к этому преступлению, то всё остальное, о чём он пишет, стало причиной бумеранга. Значит, он должен понести наказание за свои деяния”. У меня не возникло мыслей о том, чтобы расспросить его об этом, я просто посчитал, что он через многое прошёл, что сейчас он в заточении, и наверно попал в место, где встанет на верный путь и получит необходимую помощь.
Ты спрашивал у него про эту информацию в письме, интервьюируя его на национальном телевидении.
Он взглянул на своего адвоката, затем посмотрел на меня и произнёс: “Лучше не давать комментариев по этому поводу, будучи на национальном телевидении, потому что мне неизвестно, сколько лет составляет срок давности [с момента совершения преступления]. Всё равно, то, что я написал тебе тогда, – это правда”. Он ответил максимально корректно, и той информацией нельзя было поделиться ещё раз.
Многие считали, что Холифилду [в первом бою] несказанно повезло, что повторить успех у него не получится, особенно в бою с Тайсоном, что произошедшее в первой встрече – исключение из правил. Неудачный день, где перед публикой предстал боксёр, находившийся не на своём пике и не уделявший внимания своему ремеслу.
Некоторые обратили внимание на то, что лучшие годы Тайсона, по всей видимости, прошли, и теперь мы смотрим на то, как рушится Римская Империя изнутри. Что это было началом третьего действия Тайсона – после “Расцвета и Падения”.
Ты видел, как Тайсон начинает сыпаться ещё до “Байт Файта”, и стал свидетелем такой знаменитой концовки поединка, где был по-настоящему брутальный финал. Разумеется, что спад – это вопрос времени в боксе, но каково тебе было увидеть такое от Тайсона, которого ты знал с того самого ужина в Matteo?
Я никому зла не желаю, наоборот – только лучшего. Я не болею против кого бы то ни было, и уж тем более не болею против участников вечера, который освещаю я. Я стараюсь сохранять нейтральную позицию и быть объективным. В конце концов у тебя появляется симпатия к определённым людям, и ты желаешь им добра – так мы все устроены, – но при этом я буду сохранять нейтральную позицию в объективах телекамер.
Я хорошо относился к Майку и не хотел, чтобы его угораздило столкнуться с чем-то плохим, оказаться в колонии – такого бы я ему не пожелал. Как и не пожелал бы упасть с того великого места, на котором он находился в качестве бойца. Но когда у тебя есть лев [тигр], который кусает тебя, если ты прошёл через места лишения свободы, если у тебя на счету десятки миллионов долларов, если твой развод освещается на всю страну, при котором тебя обзывают [человеком с маниакальной депрессией] его супруга и Рут Ропер [тёща], всё это просто приводит к беспорядку в жизни, который мешает сконцентрироваться и быть на должном спортивном уровне, и формированию туннельного зрения.
Невооруженным взглядом было видно, к чему всё идёт. И я сейчас не про укус уха, а про его деградацию в ринге. Ведь он был на такой высоте, такие результаты демонстрировал, мы считали, что он в любом случае все трудности преодолеет, несмотря ни на что.
Иногда у тебя заранее запланированы крупные интервью, как это было с Леброном Джеймсом, президентами и Нельсоном Манделой. А иногда – это приходится делать, когда вокруг хаос, вызванный тем, что один откусил кусок уха у другого. Каков был твой настрой, когда ты своими глазами наблюдал за происходящим безумием в ринге и понимал: “Я обязан взять это интервью”?
Я осознавал, что такого происшествия никогда раньше не случалось; это был самый молодой чемпион мира тяжелом весе, который натворил такое в титульном поединке и что подобного, скорее всего, больше не произойдёт. Я просто хотел расспросить Тайсона обо всём в прямом эфире, и именно Дон Кинг донёс до Майка, что это нужно сделать. Мне сказали: “Выходи с ринга и иди воспользуйся своими связями, попытайся поймать Тайсона в раздевалке”.
Я допрашиваю Джона Хорна [менеджер Тайсона], он называет Холифилда “сучкой”, проходит мимо меня Дон, и я в эфире задаю вопрос: “Каким образом вы позаботитесь о том, чтобы Майк вышел и ответил на вопросы, пока мы не закончили вещание. Потому что фанаты заплатили большие деньги и боя как такового они не увидели”. Я знал, что Дон хотел подвести Тайсона к телекамерам, и Тайсон вышел из раздевалки в течение пяти или восьми минут.
Появляется Майк, и у него настолько глубокое рассечение, что я мог видеть его череп. Прямо над правым глазом виднелась орбитальная кость, и выглядело это жутко. Первый раз я увидел череп живого человека, а не мёртвого. Никакого полотенца он к этому рассечению не прижимал. Я думаю: “Постараюсь выжать из этого интервью всё, что смогу”, и я начал пересказывать события в хронологическом порядке.
И независимо от того, какого вы мнения о Тайсоне, нельзя не признать то, что он готов принять наказание. И у меня всегда вызывало уважение то, что он не прячется за его PR-менеджерами, выходит и говорит сам, а не уклоняется: “На эти вопросы ответит мой адвокат”. Он всегда вставал передо мной и отвечал на вопросы. Кто ещё придерживается таких принципов? Никто? Если уж и есть такие, то это единичные случаи. Так они поступают не всегда.
Так вот, нам удалось поговорить, где он объяснился. Сказал, что движущим фактором было желание отомстить. Это не оправдывает его подлого поступка, но он набросился на него не просто так. Он считал, что так он сможет уравновесить положение в бою, которое испортили удары Холифилда головой.
У меня за спиной тысячи и тысячи интервью, и это одно из тех, в котором я хорошо постарался. Я доволен, что не испортил его, иначе бы я себя не простил за это. Понятно, что люди будут пересматривать этот поединок снова и снова из-за того, что сотворил Тайсон. Я ушёл довольным, потому что я не задал какого-то лишнего вопроса, не было такой мысли, что где-то надо было Тайсона дожать: “Эх, надо было ещё вот это узнать”. Это был тот самый раз, когда всё прошло идеально.
Когда у тебя получается что-то подобное, тебе приходят мысли о том, что ты был рождён для этой профессии?
Я никогда не задумывался об этом под таким углом. Я люблю свою работу и не хотел бы с кем-то поменяться местами. Я счастлив, быть на своём месте, и мне очень повезло пройти такой путь, я очень благодарен жизни. Но я не думаю, что это было предначертано судьбой. Чтобы попасть туда, многое должно сложиться правильно. Нужен хороший наставник, нужно делать то, что другие не делают, тебе должна сопутствовать удача. Упорный труд, самоотдача, сосредоточенность на задаче, умение принять отказ. А ещё, необходимо выстроить хорошую команду вокруг себя. Никто сам по себе на телевидении не работает. Для красивого звучания такой симфонии, необходим большой ансамбль.
Иногда мне интересно, был ли Тайсон последним спортсменом, который никому не пускал пыль в глаза. Вот ведь какой парадокс был странный: все считали его психически неуравновешенным, потому что никому не удавалось держать его в узде, а он, как мне кажется, ни один вопрос не оставлял без ответа. Тяжело представить, что “укусил за ухо” и “отвечал на все вопросы” – всё это про одного и того же человека. Но в этом был весь Тайсон. Оба предложения описывают его достаточно точно.
По всей видимости, Тайсон не пускал пыль в глаза и в тот раз, когда он, после того как прослезился во время беседы с Шугаром Рэем Леонардом, признался, что скучает по боксу. Думаешь, именно поэтому он собирается сразиться с Роем Джонсом? Пытается понять, что от него осталось?
Я поверю ему на слово. Человек сбросил 45 килограмм, набрал великолепную форму, и каждый раз он говорит мне о том, как хорошо себя чувствует. У нас состоялась очень интересная беседа. Когда мы сидели с Майком у него в зале и разговаривали по FaceTime с Томом Брэди, то Том спросил: “Тебе нравится, чем ты сейчас занимаешься? С любовью боксом занимаешься?”, и Майк отвечает: “Обожаю это. Это моя любовь”.
Однажды я увидел, как Майк стоял на балконе отеля, на третьем этаже и держал вверх тормашками какого-то мужчину. У них было что-то вроде перепалки, вероятно из-за денег, и Тайсон спрашивал этого человека: “Летать умеешь, сучёнышь?” … А я уже упоминал, как он во время прямого эфира сказал мне, что собирается съесть детей Леннокса Льюиса?
И этот же самый человек, который такое вытворял, со слезами говорил: “Мне жаль, что его отец не смог быть здесь сегодня с нами”, во время церемонии включения тебя в список Международного зала боксёрской славы. Как это объяснить?
Его жизнь похожа на американские горки, и никто не знает, что будет дальше. Знаете, ко мне он хорошо относится, никогда не лукавит и всегда готов поговорить. Он ответственный человек и надежный товарищ. Как человека его описать тяжело, но мне он очень дорог. Это не значит, что я пытаюсь закрыть глаза на неприемлемые или отвратительные вещи, которые он когда-то совершал. Это вовсе не так. Я помню об этом. Когда Тайсон вытворял что-то предосудительное, у меня вызывало это возмущение. Когда он был отличным парнем, то я говорил об этом. И он всегда ко мне относился с уважением.
Ты говорил, что это твоя последняя книга, и я хотел бы тебя поблагодарить за то, какой пример ты подаёшь остальным журналистам. Я всегда восхищался твоим умением подойти и задать те вопросы, которые хотят услышать все, потому что главное не то, нравимся ли мы людям, главное – выполнять свою работу. И ты это делаешь отлично.
Мне очень приятно. Я стараюсь делать всё от меня возможное, чтобы добиться от субъекта комментария по поводу какого-либо случая, чтобы он произнёс это перед всеми. Бывает такое, что субъекта может возмутить мой вопрос. Бывает, что это возмущает фанатов. Бывает, что твоя работа вызывает огромное уважение, поскольку ты сумел раскрыть ситуацию полностью. Я это делал всегда, чтобы получить максимум информации, и представить её людям, которые тратят своё время на просмотр ивентов и интервью. Я заниматься своим делом как следует.