14 июня 2008 года. Зальцбург. Греция – Россия – 0:1. Дмитрий ТОРБИНСКИЙ в жестком стыке с Вассилисом ТОРОСИДИСОМ.
Фото «СЭ»
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Обычно с нашими героями мы говорим обо всем, но с Дмитрием Торбинским затронули в основном день сегодняшний, который у него такой непростой. Красные карточки, обратная замена через десять минут после выхода на поле, необъяснимо низкое место “Локомотива”, потеря места в сборной, ураган критики со всех сторон…
Пригласил нас Дмитрий в тот самый дом в Баковке, куда мы уже приезжали четыре года назад. Правда, хозяин там был другой – Сергей Овчинников. На собачьей будке не стерлась еще надпись – Индира. Где сейчас Сергей Иванович? Где бывшая супруга, очаровательная Инга? Где овчарка, наконец?
Глаза наши стали такими же грустными, как у Торбинского.
* * *
– Я вам скажу вот что, – начал Дмитрий. – Многие думают – у Торбинского сегодня сложная ситуация, он ни с кем не желает общаться. Но я никогда от трудностей не прятался и прятаться не собираюсь. Понимаю, что у болельщиков ко мне накопились вопросы.
– Говорят, во всем есть положительная сторона. В чем положительная – этого сезона?
– Наверное, узнаю после какого-то другого сезона. Нужно сравнить с полосой поудачнее, сделать шаг вперед и оглянуться. Пока мне даже в голову не приходит, что такой год может дать положительного. Ну, если только еще крепче стану.
– Теперь вы будете готовы к потокам критики. Наслушались за последние месяцы всякого.
– Я нормально это воспринимаю: заслужил – получи! Критики были, есть и будут. Мне надо не о них думать, а о себе.
– У вас есть ответ – почему чемпионат-2010 получается для вас и “Локомотива” таким?
– Ответ есть. Но если начну рассуждать на эту тему – Торбинского в клубе не поймут. Да и не сторонник я внутренние дела команды выносить наружу.
– Самый тяжелый день этого года?
– Когда отправили на неделю в дубль. Очень неприятно. Был еще самарский матч, в котором не забил пенальти и получил две желтые – но это эмоции, игра. Такое бывает в футболе – перехлестнуло. Разногласия с тренером и ссылка в дубль – совсем другое.
– А замена через десять минут после выхода на поле, как в Томске?
– Это тоже ужасно. Удар по самолюбию. Я сел ошарашенный на скамейку и не мог понять, что произошло. Выйти на 75-й минуте, чтоб уйти на 85-й…
– Семин вам после матча сказал то же, что и на пресс-конференции: “Был пассивен”?
– После матча он мне ни слова не сказал.
– Через день?
– Через день – тоже. Сказал через неделю. На тренировке перед “Тереком”: “Там ты удалился, здесь пенальти не забил. Команда из-за тебя в яме. Выходишь на замену – глаза не горят…” Знаете, Юрий Палыч первый тренер и вообще первый человек, который обвинил меня в том, что убираю ноги на поле. Я был в шоке. Только и ответил: “Вы ноги-то мои видели?”
– Было что-то похожее на депрессию?
– Нет. Считаю себя бойцом по жизни, так что депрессия – не по моей части. Я не раз сталкивался с трудными ситуациями, знаю, как к ним относиться и как преодолевать.
– Удается вам, оказавшись дома, забыть все, что творится за километр – на базе “Локомотива”?
– Да. Спасибо семье – мы можем говорить на тему футбола, но редко. Больше времени уделяем сыну Артему. У родителей все в порядке, слава богу.
– Пенальти отныне не будете бить никогда?
– Почему же? Просто в тот момент мне очень нужен был гол. Так мне казалось. Давно не забивал, думал – вот один положу, и прорвет. Дальше психологически станет легче. К “точке” шел абсолютно спокойно. И – не забил.
– Романцев нам не так давно говорил: “18-летний Сычев был сильнее нынешнего”. Вы сегодня играете лучше, чем два года назад?
– В этом сезоне – нет.
– Это называется “топтание на месте”? Или пошли в обратную сторону?
– Мир так устроен, что требует постоянного движения: либо развиваешься, либо деградируешь. Точно знаю, что не растерял своих игровых качеств, какие-то даже приобрел, но я потерял себя как футболист. И если в ближайшее время не разорву порочный круг, действительно пойду вниз. Сам того не сознавая, я запрятал свои козыри: всю жизнь был атакующим игроком, а теперь отодвинул себя от чужих ворот.
– Нет прежней легкости?
– Легкость сохранилась, дело не в том. Раньше выходил – и знал: “Сейчас всех порву!” Нынче такого нет. Да и футбол “Локомотива” скорее оборонительный. На установках слышим: “Надо выходить в шестишиповых бутсах и биться так, чтоб на заднице у вас ссадины оставались!” Я не говорю, что это плохо. Ради команды готов весь в кровь сдираться. Это тоже футбол, он тоже может приносить результат. Но я вырос на другой игре – осмысленной, комбинационной. И перестроиться к футболу “Локомотива”, похоже, так и не сумел.
– Вокруг вас полно слухов. Какой особенно удивил?
– Расскажите – какие вокруг меня слухи. Что ухожу куда-то?
– В том числе. А вот еще один – будто вы повздорили с Борисом Игнатьевым. Что и привело к переводу в дубль.
– Я повздорил с Борисом Петровичем? Ничего себе…
– Не было?
– Нет, конечно. Даже если чем-то очень недоволен, не буду с тренером прилюдно выяснять отношения.
– Но и делать вид, что все прекрасно, тоже не станете.
– Я искренний человек. Притворяться не могу. Поэтому у меня все на лице написано.
– Кстати, по поводу фразы Олега Ивановича о Сычеве. Вы согласны?
– Дима в последнее время играет не так, как от него ждут. Впрочем, кто сегодня в “Локомотиве” играет на оптимальном уровне?
– Да уж.
– Просто Сычев – настолько значимая фигура для “Локомотива” и российского футбола, что внимания в избытке. Про меня и Диму говорят часто. Мнение о нас с каждым годом все хуже и хуже.
– Реплики Евгения Ловчева, Сергея Андреева до вас доходят?
– Критику Евгения Серафимовича я не воспринимаю. Да, человек классно играл в футбол, но это было давно, многие забыли. Чтобы помнили – надо говорить что-то резкое. Если начнет рассказывать только хорошее – кто обратит внимание? Вот он и цепляет – то одного, то другого.
– Вы таким когда-нибудь станете?
– Никогда! Я не люблю говорить о футболистах плохо. Хотя в глаза рубануть правду-матку могу любому. А что Андреев обо мне сказал?
– Мы вам зачитаем. “У человека на поле с головой беда. Поведение неадекватное! Что ни подкат – или сзади, или в ахилл. Если бы это один раз было, ладно. А Торбинский так играет постоянно”.
– Отвечу так: приятно, что есть авторитетные тренеры, которые оценивают меня иначе, чем Ловчев и Андреев.
– Какой-то отзыв запомнился?
– В первом круге практически не играл, пережил ссылку в дубль. По инерции меня продолжали ругать и во втором, несмотря на то, что “Локомотив” первые матчи отыграл неплохо. Но Адвокат вызвал в сборную и сказал: “Не понимаю, почему твердят, что Торбинский не в порядке. Я вижу другое – и Торбинский, и Сычев играют здорово”. Это не лесть – человек реально оценил. Меня это так поддержало! Значит, в меня верят!
– Адвокат заразил оптимизмом?
– Ну да. Между прочим, пятьдесят процентов успеха в футболе – это психология.
– А Леонид Федун, бывший ваш шеф, полагает, что от тренера в футболе зависит десять процентов.
– Я так не считаю. Это что ж получается – футболисты играют сами по себе? Странно. Вот вы знаете, чем отличается хороший тренер от среднего? Или плохого?
– Чем же?
– У хорошего тренера футболисты играют на своем уровне. У классного – выше своего уровня. Постоянно растут. А у плохого играют хуже, чем умеют.
– Кто из ваших тренеров лучше всех понимал футболистов?
– Когда в сборную пришел Хиддинк, все стало по-другому. Очень доверительно, никаких запретов, все раскрепощены.
– Сильно удивились, не обнаружив свою фамилию в списке игроков сборной на матчи с Ирландией и Македонией?
– Это первый случай за четыре года, когда я здоров, но в сборную не вызван. Звонок. Учитывая последние игры “Локомотива”, мне мало верилось, что дождусь приглашения. Все логично.
– Адвокат обмолвился в интервью, что собирается с вами поговорить насчет карточек. Поговорил?
– Да. Сказал, что надо быть посдержаннее. Мне и Хиддинк говорил о том же. Объяснял: я не получаю больше игрового времени из-за риска – всегда могу схватить желтую.
* * *
– После газетных реплик вроде той, что мы зачитывали, – чувствуете, как меняется к вам отношение судей?
– Оно и без реплик оставляет желать лучшего. Даже у боковых. Вот в матче с “Томью” я пошел на игрока, но потом притормозил. А тот сделал вид, что получил удар, – и рухнул. Боковой флажком замахал, свисток – едва карточку не показали. Думаю: ну что это? Хотя сам виноват, репутация уже сложилась. Две красные за месяц – как меня судьям воспринимать?
– Остались арбитры, которые способны обматерить игрока на поле? Пару лет назад еще встречались.
– Чтоб обматерил – я таких не видел. Но с “Крыльями” первую желтую получил за то, что подошел к судье с вопросом. Удалили Дуймовича, тут же Сычеву двинули по ногам – карточки нет. А судья дал понять, мол, не нужно со мной разговаривать. Вы представьте, как я в Томске выхожу на замену после двух удалений. Конечно, в подсознании висит: надо поначалу осторожнее… А обернулось все обратной заменой.
– Миодраг Божович говорил: “Мечтаю, чтоб мои команды не судили Гвардис и Сухина”. У вас тоже есть “любимцы”?
– Нет. Я и фамилий-то судей не помню. В нашем чемпионате за последнее время мне по-настоящему только одна бригада понравилась, работала в динамичном стиле – та, что судила в сентябре игру с “Тереком” (главный арбитр – Владимир Казьменко из Ростова-на-Дону. – Прим. “СЭ”). Я после игры зашел в судейскую, поблагодарил их. Молодцы.
– Что понравилось?
– Да вот пример – идет подкат, втыкаются друг в друга. Свистка нет.
– Почему?
– Потому что обычная мужская борьба – все старались сыграть в мяч. Единственное, с пенальти он не разглядел руку, но боковой подсказал.
– А остальные бригады – какие?
– Часто свистками убивают игру.
– Томислав Дуймович с обидой рассказывал, что вам самарский штраф простили, а ему нет.
– Глупости. Никто мне его не прощал. Спросил: “Ребята, скажите, сколько я должен – все принесу”. На следующий день отдал штраф за два удаления.
– В “Локомотиве” фиксированная сумма?
– Да, перед сезоном был уговор, его и соблюдаем. А за кассу у нас Дима Сычев отвечает.
– Какие советы в эти дни слышите от близких?
– Жена сказала: а ты подкаты вообще не делай! Играй без них. Что-то в этом есть. По большому счету футбол – игра на ногах. Допустим, первая карточка с “Зенитом” была оправданная. Вот вторая – глупость, в центре поля… Но мы опять проигрывали, хотелось команде помочь, пытался успеть всюду. И перестарался. Я мысленно отыграл этот эпизод – уже думал, куда отлетит мяч. Что делать дальше. А тут – на секунду опоздал.
– Роман Павлюченко нам когда-то рассказывал – стоит тренеру на Торбинского накричать, тот моментально раскисает. Неужели правда?
– Раскисаю?! Наоборот, эмоции зашкаливают. Только на поле не всегда это к добру приводит… Конечно, для меня, как любого спортсмена, поддержка тренера очень важна. Помню, в “Спартаке” уже объявил об уходе, и Черчесов посадил на лавку. Потом опоздал на установку с “Сатурном” – но это чистейшая случайность. После этого меня вызвал Черчесов и сказал: “Уважаю твое решение уйти, но давай доработаем. Закончим дело здесь. Я в тебя верю”. Это был сильнейший психологический ход. Ответил: “Без вопросов, Станислав Саламович”.
– Думали, все будет не так?
– Не сомневался – меня задвинут в глухой запас. Вот в дубль вряд ли отправили бы, я все-таки уровень держал.
– В чем тренер Черчесов был исключительно силен?
– Удивительно принципиальный – другой закрыл бы глаза на мое опоздание на установку, слишком многое в том матче решалось. Но дисциплина была железная. Открою секрет – на самом деле никакого опоздания не было. Оставались секунды, я бежал вниз.
– ???
– У нас принято было – как дверь за тренером закрылась, все. Никто не войдет. Я успевал – но Черчесов зашел раньше. Футболисты пришли за десять минут и ждали лишь его.
– Сергей Родионов говорил про вас юного – “непростой характер”. Так и есть?
– Интересно, что Сергей Юрьевич в эту формулировку вкладывал? В чем непростой характер? Слишком вспыльчивый? Но вспыльчивость моя никогда не направлена на команду.
– Главная для вас сложность в собственном характере?
– То, что в игре выливается в красные карточки. Хотя никому не хотел нанести травму. Я не из тех, кто бьет исподтишка. И во всех стыках, поверьте, рискую не меньше, чем мой оппонент.
– В курсе, что о вашей игре на чемпионате Европы Отто Рехагель сказал Александру Бородюку?
– Догадываюсь – я в той игре двоих сломал. Вернее, не сломал – неудачно столкнулись в центре поля. С моей стороны и фолов-то не было. Но двое греков отправились в раздевалку. Здоровенный Сейтаридис и кто-то из нападающих. Кажется, Гекас.
– Вот старик Рехагель и сказал с восхищением: “Один маленький засранец перебил всех моих парней”.
– Ха! Забавно. Такого я не слышал, мне Бородюк немного иначе преподнес.
– Можно сказать, что на “Европе” наша сборная сыграла лучше, чем умеет?
– “Лучше, чем умеет” – звучит грубовато. Хоть убейте, не хочется мне с этим соглашаться. Но в чем-то вы, возможно, правы.
– У каждого – свой Хиддинк. В каком эпизоде вы его вспоминаете?
– Как он нервничал перед Грецией. На моей памяти Гус сроду так не волновался – даже ушел с утреннего собрания, не выдержал.
– Кто выступил?
– Бородюк говорил патриотические слова. Мы сами прониклись – бились как никогда. Атмосфера была накалена безумно. Греки рассчитывали на навесы да “стандарты”. Ажурной игры у них нет – зато все мощные, коренастые. А этот, волосатый из “Ливерпуля”, вообще глыба…
– Кириакос?
– Ага, он. И Деллас. Бойцы потрясающие, выгрызают каждый мяч. Но мы им не уступили.
– Самая памятная беседа с Хиддинком?
– Да он и не грузил разговорами. Гус успехи в нас вживлял.
– Это как?
– Внушал – все победы по делу. А мы – отличные футболисты. Уже думали: да ведь так и должно быть! Обыграли Англию – но чему радоваться? Мы и обязаны ее обыгрывать.
– Что вы Стиву Джеррарду и высказали прямо на поле. Такому интеллигентному человеку – грубыми словами.
– Это Джеррард-то – интеллигентный? Не смешите. Может, в жизни, – но не на поле. Настоящий англичанин, очень жесткий, никого не жалеет.
– По словам Андрея Воронина, подловато из англичан могут сыграть Терри, Фердинанд и Каррагер. Но не Джеррард.
– Как раз подлости от англичан я не заметил. А Джеррарда послал, после того как в корпус ему сыграл. Он отлетел. Потом посмотрели друг на друга с таким гневом… Это нормально.
– А с Владиславом Радимовым в матче за Суперкубок из-за чего устроили перебранку около скамейки запасных?
– Я получил красную карточку и шел в раздевалку. Был жутко зол, понимал, что подвел команду. Тем более это был мой первый матч за “Локомотив”. И вдруг Радимов решил громко объяснить мне, как нужно играть в футбол. Выражения подобрал такие, что мгновенно вывел из себя. Да мне в ту минуту не надо было много, чтоб вспыхнуть.
– И вы швырнули в Радимова бутыль с водой.
– Я уж и не помню.
– После объяснились с Владом?
– При встрече здороваемся – этого достаточно.
* * *
– Перед товарищеским матчем с Болгарией было собрание игроков сборной, на котором задавали вопросы Сергею Фурсенко. Какой задали вы?
– Я ни о чем не спрашивал. С того собрания в память врезалось одно – как подписывали Кодекс чести.
– Систему “осень – весна” одобряете?
– Честно? Мне кажется, огромный перерыв между кругами – это неправильно. Чемпионат должен чувствоваться как чемпионат. Хотя привыкнем, конечно, куда теперь деваться.
– Самый лютый мороз, при котором вам доводилось играть?
– Сразу вспоминаю матч ЦСКА – “Спартак” в ноябре 2002-го. Было не слишком холодно, но прямо перед игрой начался невероятный снегопад. Матч из-за этого задержали почти на час. Поле на торпедовском стадионе расчищали самосвалами, которые взрыхлили его так, что играть было невозможно.
– В “Локомотиве” или сборной переход на “осень – весну” обсуждается?
– Нет. Находим более интересные темы для разговора.
– Поражаетесь английским успехам Питера Одемвингие?
– Почему? Футболист-то неплохой.
– Сильнее Вагнера – как сам говорил?
– На мой взгляд, нет. В “Локомотиве” Одемвингие не сумел показать все, на что способен. Он давно мечтал вырваться из России и, наверное, получил, что хотел. Что ж, остается за него порадоваться. Ясно, играет сейчас на кураже – новый клуб, новая страна.
– Почему такой человек никогда не стал бы вашим другом?
– У нас разные принципы. Питер – парень не подлый, но с гонором, в прессе себе многое позволял. Может, просто не умеет правильно выражать свои мысли? Но в команде это задевало не одного меня.
– В вашей жизни были предложения из-за границы?
– Были, но не те, после которых стоит уезжать. Я бы не отказался поиграть в Европе. Однако с моей нынешней статистикой на приглашение в солидный зарубежный клуб рассчитывать наивно.
– Когда заканчивается контракт с “Локомотивом”?
– Через год.
– Вряд ли “Локомотив” наступит на спартаковские грабли. А значит, варианта два: либо подпишете новый договор, либо вас продадут не позже следующего лета. Сами-то к чему склоняетесь?
– Пока не время обсуждать мое будущее в “Локомотиве”. Необходимо на хорошей ноте завершить сезон и подняться в таблице как можно выше. Дальше видно будет.
– В 2007-м Сычев сам попросился обратно в “Спартак” – уже играя за “Локомотив”. Вы бы так смогли?
– Если буду снова интересен “Спартаку” или какому-то другому клубу, надеюсь, это произойдет благодаря моей игре. И напрашиваться не придется.
– Какие слова вам сложно простить Федуну?
– Разве мне есть, за что на него обижаться?
– После вашего ухода из “Спартака” Федун заявил: “У Торбинского завышенная финансовая самооценка”. А в другом интервью добавил: “Для меня Быстров в большей степени спартаковец, чем Торбинский”. Правда, сегодня фраза о Быстрове звучит комично.
– Со словами Федуна я не согласен. Но у меня нет обиды ни на него, ни уж тем более на “Спартак”, который меня воспитал.
– Отец Семшова рассказывал, что в сборной смеялись над торпедовской зарплатой его сына. Над вашей, спартаковской, – тоже смеялись?
– Смеха не было. Но ребята не скрывали изумления, когда узнали, сколько мне платят в “Спартаке”.
– Александр Самедов со спартаковскими фанатами не ладит. А вы?
– Никаких проблем. Когда стало известно, что расстаюсь со “Спартаком”, болельщики в первой же игре меня освистали. Но в дальнейшем принимали тепло. Наверное, разобрались в ситуации. Видели, как выкладывался в последних матчах за “Спартак”.
– Бывший президент “Локомотива” Николай Наумов нам пересказывал ваши слова: “У меня на обоих коленях прооперированы крестообразные связки. Может, я к тридцати годам инвалидом стану”. Вы и впрямь так думали – или производили впечатление на Николая Алексеевича?
– Это я так цену себе набивал перед подписанием контракта? Николай Алексеевич что-то перепутал. Да и играть собираюсь долго.
– С Наумовым ладили?
– О нем разное говорят. Но у нас прекрасные отношения. Он всегда поддерживал меня, помогал в житейских моментах.
– Например?
– Если снимаешь дом, налог выплачиваешь и ты, и хозяйка. За меня, естественно, платил клуб. Но вскоре хозяйка поставила условие – чтоб и ее налог взял на себя. Узнав об этом, Наумов сказал, что клуб покроет все расходы. Хотя имел формальный повод отказать – в контракте про второй налог ни слова. А когда этот дом покупали, Наумов одолжил мне деньги.
– Своих не хватало?
– Не в этом дело. Требовалось срочно внести определенную сумму. Снять со счета деньги никто, кроме меня, не мог, – а я был на сборах. Позвонил Николаю Алексеевичу, и он дал свои.
– Как вообще возникла идея купить дом у Овчинникова?
– Наши с Сергеем жены познакомились на свадьбе вратаря Алексея Полякова и с тех пор стали общаться. Два года назад узнали, что Инга и Сергей выставили на продажу дом в Баковке. Мы с Женей давно мечтали о собственном доме. А этот нам очень понравился – и дизайном, и расположением. О цене договорились быстро.
– Прежде в качестве гостя тут бывали?
– Нет. Но видел фотографии в журналах.
– И когда переехали?
– Весной 2009-го.
– Инга после развода вернулась в Ригу?
– Сейчас больше живет в Америке, где учится ее сын.
– Все вопросы решали с ней?
– Оформлением бумаг занималась Инга, а когда были проплаты, подключился и Сергей.
– Чувствовали, что они через боль продают дом?
– Конечно. Видно, что в него вложено столько души! Инга сама дизайнер, дом делали по ее проекту. Планировка необычная, но главное – уютно. Ничего перестраивать не собираемся. Я лишь баню новую соорудил – взамен той, что у Сергея сгорела. Да еще недавно к нам приезжали из программы “Школа ремонта”, которая выходит на канале ТНТ, отстроили террасу. Мебель установили, которой ни солнце, ни дождь нипочем.
– Как они на вас вышли?
– Жена на сайте программы оставила заявку. Потом нам перезвонили: “Не передумали? Тогда ждите”.
– Они знали, к кому едут?
– Не исключено, именно поэтому письмо Жени их и заинтересовало.
– В этом доме висели фотографии Инги и Сергея во всю стену.
– Да, это было очень красиво. Теперь повесим наши с Женей.
– С соседом, Валерием Газзаевым, пересекались?
– Виделись пару раз.
* * *
– Есть объяснение, почему у вас так рано полетели крестообразные связки?
– Врачи говорят – особенность организма. Парень я северный, связкам недостает эластичности. Матчи на синтетике здоровья тоже не добавляли. Нынче искусственные газоны научились делать, а раньше в “Спартаке” тренировались на паласе.
– После стольких операций всякий футболист просыпается от боли в коленях?
– Я не встречал футболиста, у которого бы ничего не болело! Каждое утро обязательно что-нибудь прихватит. Со временем к этому привыкаешь, просто перестаешь замечать. Мне о тех операциях, слава богу, ничего не напоминает. Разве что колени на погоду реагируют.
– Алан Дзагоев расплакался, услышав, что ему грозит операция. У вас в такие минуты слезы были?
– Все было – и слезы, и нервный срыв, когда второй раз за два года порвал крестообразную. Для футболиста нет страшнее травмы, чем “кресты”. А реакцию Алана понимаю. Ему есть что терять. Мне кажется, игроку, который уже востребован, ложиться на операцию психологически тяжелее, чем тому, чья карьера только начинается.
– Каким у вас был нервный срыв?
– Напился.
– Помогло?
– Именно тогда понял, что алкоголь не помощник в решении проблем. Легче мне стало после слов доктора Пфайфера, к которому направили на осмотр. “Не волнуйся, – сказал он. – Ты восстановишься и еще лет пятнадцать спокойно поиграешь. Так что готовься к операции, не паникуй”.
– Родной Норильск вы покинули в 12 лет и с того дня ни разу там не были. Тянет?
– Нет. Что мне там делать? Родные давным-давно оттуда уехали. Приятели? Половина сидит на наркотиках, остальные, в том числе приятели по мини-футболу, разлетелись по разным городам. Я бы для детишек с удовольствием провел в Норильске мастер-класс. Но у нас отпуск зимой, а в это время там не до футбола.
– С переходом на “осень – весна” отпуск будет и летом.
– Может, тогда и удастся слетать в Норильск.
– В Норильске небо действительно низкое и глухое?
– Это газ с заводских труб, который ложится на город, как туман. Когда Москву накрыл смог, я сразу Норильск вспомнил. Но здесь стоял запах гари, а там – химических отходов, что гораздо вреднее.
– Какой предмет из детства хотели бы снова подержать в руках?
– У меня было два любимых предмета – мяч да клюшка. Хоккей до сих пор люблю. Как-то с Каспарайтисом познакомился, сфотографировался с ним на память. Хотелось бы еще с Ковальчуком пообщаться. Уважаю. Парень всего на год старше меня, но добился столького!
– Когда в последний раз не в футболе, а в жизни проклинали свою горячность?
– За пределами поля меня трудно вывести из себя. Даже за рулем, если кто-то подрежет, не завожусь. И уж точно не стану выходить из машины, ругаться.
– Вам, кажется, Юрий Жирков помог с покупкой автомобиля?
– Да, у него была скидка в салоне BMW. Так что благодаря Юре удалось прилично сэкономить.
– Первую свою машину помните?
– Еще бы! Восемнадцать не исполнилось, когда купил подержанную “99-ю”. Больше ни у кого в “Спартаке” отечественных автомобилей не было. Но выглядела как конфетка. Я там сделал фантастический тюнинг. Сначала с отцом ездил, а в 18 сам за руль сел.
– Есть привычки, которые сильнее вас?
– Семечки люблю. И корюшку.
– Корюшка отлично идет с пивом.
– Могу и с пивом. Но редко.
– Какое качество в мужчинах вызывает у вас наибольшее раздражение?
– Отсутствие внутреннего стержня. По-моему, нет ничего хуже мужчины-размазни.
– А в женщинах?
– Дешевые понты.
– Что такое дешевые понты – в вашем понимании?
– Допустим, девицы выходят на пляж, увешанные бриллиантами, кольцами, серьгами. Выглядит смешно и нелепо.
– Дмитрий Хохлов был с женой во время родов. А вы?
– С Женей в роддоме провел первые пять часов, затем меня сменила теща. Я предупредил, что в момент появления ребенка присутствовать не буду. Думаю, это лишнее. Но как все закончилось, тут же примчался к Жене.
– В чем вы суеверный человек?
– Напрягает, если дорогу черная кошка перебежала. Или на люк наступишь.
– Люк-то при чем?
– Тоже, говорят, плохая примета. А вот футбольных суеверий у меня, как ни странно, нет.
– Чего сейчас вам больше всего хочется?
– Вернуться на свой уровень. Снова получать удовольствие от футбола. Бороться за что-то серьезное.
– От футбола удовольствие давно не получали?
– Если честно – да. За последнее время так нахлебался, столько было грязи! Чувствую, футбол начал для меня превращаться в работу. И мне от этого очень грустно. Но за черной полосой обязательно должна идти белая. На это и надеюсь.
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ