Вторник. Лондон. После 8-летнего перерыва Анна КУРНИКОВА вернулась на корты Уимблдона Фото Reuters
WIMBLEDON
Евгений ФЕДЯКОВ
из Лондона
Ваш корреспондент мог ожидать чего угодно, но только не этого. Цветущая, в меру загорелая, стройная блондинка в коротком белоснежном спортивном платье, с искусно наложенным, словно для первого свидания, макияжем, кольцом с бриллиантами на безымянном пальце и знаменитой на весь мир задорной улыбкой на лице, выйдя из телевизионной студии ВВС, на глазах у десятка совершенно посторонних людей едва ли не бросилась мне на шею.
– Привет, как же я рада вас видеть! – воскликнула она, расцеловав меня в обе щеки.
– Значит, не забыли? – задал я абсолютно идиотский вопрос, еще не оправившись от легкого потрясения.
– Конечно, нет! Какой же вы молодец, что пришли! Как ваши дела?
Настенный “Ролекс” в коридоре пресс-центра показывал около половины девятого вечера. А за полчаса до этого Анна Курникова на пару с Мартиной Хингис провела свой первый за восемь лет уимблдонский матч – с шутками и прибаутками обыграла (6:2, 6:4) на забитом под завязку втором корте англичанок Энн Хоббз и Сэм Стосур, своих соперниц по женскому ветеранскому состязанию. После этого, разумеется, была созвана пресс-конференция, однако я считал, что имею право рассчитывать на большее, и остался ждать в коридоре.
– Аня, дела нормально. Вот только я тут с вами встречу заказал в бюро интервью, а оттуда ни ответа, ни привета. Может, без разрешения этого самого бюро уделите мне некоторое количество времени, когда будет возможность?
– Ну конечно! Давайте прямо сейчас, пока меня отсюда никуда не увели. Вот прямо здесь сядем и поговорим.
В итоге наш разговор продолжался с четверть часа (правда, в какой-то момент пришлось сделать паузу – ради интервью Анны для Radio Wimbledon). Обсудить все насущные проблемы современности мы, конечно, не успели, поскольку рядом висел над душой дожидавшийся своей очереди коллега-латиноамериканец. Но и 15 минут в данной ситуации было уже кое-что.
По крайней мере мне хватило времени для того, чтобы сделать однозначный вывод: за те 15 лет, что прошли с момента нашего знакомства в Сокольниках на базе “Ширяево поле”, Курникова мало изменилась. Она все такая же живая, подтянутая, энергично жестикулирующая заводила и по-прежнему не лезет за словом в карман. Если бы не глаза умудренной жизненным опытом женщины, которая в общении с репортерами даст фору большинству теннисисток из нынешней первой десятки, и не уже упоминавшееся роскошное кольцо, полуфиналистку Уимблдона-1997 легко можно было бы принять за дебютантку нынешнего юниорского турнира.
– Аня, долго ли вы раздумывали, принимая решение здесь сыграть?
– Практически ни минуты! Я очень обрадовалась такой классной идее. Все-таки мне уже 29 лет, и кто знает, когда появится другая такая возможность – сыграть на Уимблдоне, на моей любимой траве. Да к тому же вместе с Мартинкой! Решение принимали совместно, обсуждая планы на лето. Приехали сюда получить удовольствие, повидаться со старыми знакомыми и без всякого давления поиграть в теннис.
– Удовольствие – удовольствием, но, наверное, готовились-то к турниру специально?
– Да. Тренироваться начала два месяца назад, но уже через месяц у меня заболела спина, из-за которой мне в свое время и пришлось завершить карьеру. Так что сейчас по часу в день делаю необходимые процедуры. А сегодня, кстати, еще и кровяную мозоль заработала (тут Анна протянула мне свою правую ладонь с вещественным доказательством того, что медицинский тайм-аут, взятый ею в конце матча, был неслучайным. – Прим. Е.Ф.) Вот что бывает, когда руки отвыкают от ракетки!
– А вообще физическую форму как поддерживаете?
– Хожу в тренажерный зал, могу бегать по дорожке по два часа подряд. Вот только в теннис в полную силу играть не способна. На корте ведь приходится делать резкие движения, а у меня со спиной связаны сразу пять различных проблем. Предлагали оперироваться, но я не хочу. В обычной жизни мне старые травмы практически не мешают, а на профессиональном уровне я выступать уже никогда не буду.
– Только что на пресс-конференции вы сказали, что оказались на Уимблдоне впервые за восемь лет. Ностальгия не мучает?
– Нет. Иногда вспоминаю времена, когда приезжала сюда подростком, и кажется, что все это было не со мной. Сейчас на многие вещи смотрю совсем по-другому, что и неудивительно: раньше я ничего, кроме тенниса, толком не знала. Соответственно и ощущения изменились.
– В том числе и восприятие тенниса?
– Да, и это, кстати, очень занимательно. По сравнению со старыми временами вроде бы все осталось по-прежнему – и в то же время все иначе. Мне кажется, что в конце 90-х было намного больше знаменитых имен – Хингис, Уильямс, Дэвенпорт, Каприати, Пьерс, Мартинес, Санчес, Граф, Селеш. В один и тот же отрезок времени фактически выступали сразу три поколения, и попасть в число первых пятнадцати лучших было просто невозможно. А сейчас в рейтинге все очень часто меняется, при том что ярко выраженных суперзвезд нет.
– Кому из нынешних игроков симпатизируете?
– Обожаю Веру Звонареву, очень добрую и классную девчонку. Света Кузнецова – просто супер. К Динарке Сафиной отношусь как к младшей сестренке, с Настей Мыскиной постоянно поддерживаю связь. Вот только здесь с ней не получилось встретиться.
– Придете болеть за Звонареву на ее полуфинал против Цветаны Пиронковой?
– Обязательно! А сегодня в раздевалке я поздравила Веру с победой над Ким Клийстерс.
– Каким образом общаетесь с подругами?
– Мы находим время поболтать во время турниров, а еще переписываемся по электронной почте. Очень рада, что девочки, которые пахали всю жизнь, сейчас имеют возможность ездить, демонстрировать собственный талант, денежку какую-то зарабатывать.
– Ну, в этом, наверное, в какой-то степени есть и ваша заслуга…
– Это вы можете так говорить, а я не хочу, потому что каждый человек сам строит свою судьбу и выбирает свой путь. Женский теннис – очень тяжелая работа, и девочки, повторяю, заслуживают глубочайшего уважения. Все мы пахали с пяти-шести лет ежедневно по много часов, поэтому очень хочется не выглядеть массовкой на фоне звезд-мужчин, а быть с ними на равных.
– Сафиной, у которой, как и у вас, проблемы со спиной, по поводу лечения ничего не советовали?
– Честно говоря, мы очень мало разговариваем о теннисе и всяких болячках. Для обсуждения подобных вопросов есть тренеры и врачи, а у нас девчачьи темы. Интересуемся друг у дружки, как дела, как поживают родители, друзья, бойфренды. И, разумеется, у кого какая новая сумка.
– Как сами считаете – жизнь удалась?
– Абсолютно! Конечно, случались у меня и яркие взлеты, и глубокие падения, но в целом, считаю, каких-то роковых ошибок не допускала. По большому счету жалею только об одном: здоровье подводило. Врачи удивляются, что я протянула в теннисе до 21 года. Если бы пробовала выступать дальше, не исключено, сейчас просто не могла бы передвигаться самостоятельно. Слишком значительны структурные изменения в спине, пояснице, тазобедренном суставе.
– По вашему виду этого никак не скажешь.
– Да? Спасибо! Из-за спины мне даже пришлось в последнее время сократить тренировки, я потеряла объем мышц и как результат похудела… А так на одном месте по-прежнему сидеть не могу. Энергия бьет ключом!
– Живете по-прежнему в Майами?
– Да.
– А в Москве часто бываете?
– Последний раз прилетала совсем недавно, всего две недели назад. Мой бойфренд работал там один день, а я задержалась, побыла с папой и полетела в Германию играть показательный матч. Приезжала в Россию и прошлой осенью, когда в Екатеринбурге, Санкт-Петербурге и Москве проходила акция по борьбе со СПИДом.
– А не было ли у вас идеи сыграть показательный матч в Москве?
– Я с удовольствием, но надо, чтобы кто-то занялся организацией! Сама этим заниматься не буду.
– Теперь, если не возражаете, немного о бойфренде. В понедельник вечером по английскому телевидению транслировали интервью с Энрике Иглесиасом. А как ему ваша сегодняшняя игра?
– Энрике действительно был в Лондоне, занимался презентацией своего нового альбома, который выйдет 6 июля. Но потом уехал – еще в прошлую субботу. Мы с ним только и успели повидаться, а то интервью, о котором вы говорите, показывали в записи.
– Ваши графики, наверное, не очень часто пересекаются?
– Пожалуй. Но никаких проблем в связи с этим мы не испытываем. Все-таки вместе уже более восьми лет, и определенная дистанция не мешает. Можете не сомневаться, что все у нас хорошо.
– Я правильно понимаю, что ваш папа постоянно находится в Москве, а мама – в Америке?
– Нет, папа живет в Майами – буквально в десяти минутах от меня. А мама с моим маленьким братиком чуть подальше, в Палм-Бич. Туда ехать полтора часа.
– Как вам братик?
– Лапочка, я его просто обожаю. Мама еще не может решить, куда его отдать – в теннис, гольф или конный спорт.
– С мамой как часто видитесь?
– Достаточно часто, хотя всегда хочется большего. Но маме сейчас не до меня, ведь братик в школу ходит, и надо подстраиваться под его расписание.
– Ну и напоследок самый интересный вопрос: сами о детях еще не думаете?
– Честно говоря, в данный момент я просто не ощущаю себя до конца готовой к материнству. Мне только 29, и еще годик-другой можно пожить для себя. Энрике тоже пока занимается своей карьерой. И потом отношения у нас стабильные, так что некуда спешить.